О том, что между делом оказывается между строк

Автор сегодняшнего поста − наша выпускница Александра Рачёва. Ей же принадлежит рассказ о новых изданиях нашей кафедры, с которым вы можете познакомиться здесь.

Если вы вдруг задумаетесь, для чего людям нужен язык, и зададите это вопрос первому встречному, то первый встречный (в самом неудачном случае − второй или третий встречный) вам ответит, что язык нужен людям для обмена информацией. Если допрашиваемый вами встречный еще немного задумается, то, скорее всего, сообщит вам, что информация эта передается с помощью предложений, которые состоят из слов с определенными значениями. И то, что мы воспринимаем и понимаем, − это просто сумма значений некоторых слов в определенных формах. И это, конечно, правда. Но не вся.

Обычно не испорченный лингвистическим образованием носитель языка уверен, что сказано только то, что сказано. На самом деле сказано гораздо больше, только никто не заметил, как это было сказано.

Если сообщить: «Женя уже не холостяк», − то никому и в голову не придет спрашивать, какого пола Женя. А ведь в этом высказывании нигде специально не оговаривается, что Женя − это мужчина. Откуда же любой носитель языка извлекает эту информацию? Дело в том, что, наряду с очевидным элементом значения ‘человек, который не состоит в браке’, в слове холостяк содержится еще неявный (но легко вычитываемый) компонент ‘мужчина’. И если при отрицании первая составляющая значения «отменяется» (утверждение Женя уже не холостяк позволяет заключить, что он женился), то вторая остается неизменной (Женя как был мужчиной, так и остался).

Этот не имеющий прямого выражения элемент смысла, сохраняющийся при отрицании, называется пресуппозицией. Истинность пресуппозиции – обязательное условие, обеспечивающее адекватное восприятие определенной информации. Например, утверждение Мы столько всего потеряли! верно только в том случае, если говорящий имел нечто в прошлом, так как, наряду с утверждаемым элементом значения ‘утратить’, глагол потерять содержит пресуппозицию ‘иметь что-либо в прошлом’.

Пресуппозицию могут содержать не только отдельные слова, но и высказывания. В этом случае пресуппозицией называется та часть смысла высказывания, которая, с точки зрения говорящего, является общеизвестной (или как минимум известна слушающему). Утверждение То платье, которое Маша купила в этом самом магазине, порвалось имеет для слушающего какую-либо ценность только в том случае, если он уже знает, кто такая Маша, о каком магазине идет речь и что за платье было куплено, так как всю эту информацию автор сообщения поместил в пресуппозицию высказывания. Таким образом, компоненты смысла высказывания ‘существует некая Маша’, ‘Маша купила себе платье’ и ‘Маша купила себе платье в определенном магазине’ представляются говорящему самоочевидными, уже известными слушающему. И хорошо, если это действительно так. Если же человек не знает ничего из того, что автор сообщения представил как пресуппозицию, то обязательно произойдет коммуникативный сбой: люди просто не поймут друг друга.

Однако на этом опасности, исходящие от языкового явления, называемого страшным словом пресуппозиция, не заканчиваются. В качестве пресуппозиции может быть заявлена не только действительно общеизвестная информация (как, например, в предложении Вася не знал, что Байкал – самое глубокое озеро в мире), но и информация, которая представлена как общеизвестная. На этом основан манипулятивный прием навязывание пресуппозиции, который заключается в том, что некоторая важная информация, требующая рационального осмысления, подается как нечто само собой разумеющееся, некоторый самоочевидный факт. Например, в следующей цитате из новостной программы: «Можно ли верить человеку, который незаконно стал президентом, верить человеку, который не держит свои слова перед народом?» − информация ‘NN незаконно избран президентом’ и ‘NN не держит слово’ представлена как уже доказанный факт, нечто известное, хотя эти утверждения ничем не подтверждаются. Таким образом, предложение, которое формально представляет собой вопрос, касающийся возможности доверия к определенной личности («Можно ли верить человеку…?»), на самом деле навязывает слушателям недоказанную информацию, заставляет аудиторию принять ее как очевидный и общеизвестный факт.

Именно поэтому так важно при восприятии любого текста уметь увидеть неявное и услышать второстепенное: парадоксальным образом именно на заднем плане чаще всего разворачивается основное действие.